Балтийская Ухана

Калининград – это особое место на планете

Калининград – особое место в моей жизни

Я полностью согласен с теми, кто говорит – «Страна Калининград». Если вы бывали там, хотя бы в качестве внимательных туристов, – то обязательно поймёте, о чём идёт речь. Это действительно страна. Мне же посчастливилось бывать в Калининграде много раз и не только в качестве заезжего гостя, но и, – немножко, – в качестве жителя этой страны…

А оказался я там впервые в 2000-м году. Тогда ещё белорусам не была нужна никакая виза, – на таможне их всего лишь обыскивали и метили паспорт. Первая отметка о пересечении литовской границы появилась в моём паспорте 07.04.2000.

За ночь, проехав насквозь Литву, поезд снова остановился на час. На этот раз уже российскими пограничниками я был досмотрен, как потенциально опасный элемент. Выяснив, что взять с меня нечего, они тоже пометили мой паспорт и пожелали счастливого пути. Началась Калининградская область. В окне вагона проплывали необычные пейзажи и дома. Примечательно было видеть деревни, изрядно подёрнутые русской разрухой, с черепичными крышами на каждом строении. Где-то, как-то, я слышал, что это, вроде бы, бывшая немецкая территория, что старое название города Кёнигсберг… Но, всё равно, можно сказать, – ни черта об этом не знал. Знал лишь одно – всё тут как-то по-особому.

Это потом уже я буду чаще, чем бывает зарплата, добираться сюда поездами, самолётами, машиной. Это потом уже я узнаю, где тут находится Балтийское море и что такое КОСА, увижу янтарь, рыжими слезинками после шторма лежащий на берегу и услышу, как скрипит пляжный песок под ногами. Это потом уже здесь будут мои выступления в неисчислимом количестве, где публика будет казаться просто родной, и я открою для себя фестиваль «Балтийская Ухана», где меня наградят неожиданными призами, как, например: «пионеру реформ ЖКХ», и пр. Это потом я встречу тут ту самую, которую искал всю жизнь, и которая станет моей женой, и поедет со мной хоть на край света…

Это всё потом, а в том, двухтысячном…

Первое, что поразило – на доме, что напротив железнодорожного вокзала, видна огромная надпись, гласящая, что мы попали в янтарный край… «И что это значит?» – подумал я…
Второе – в апреле, когда у нас ещё запросто может встретиться снег – тут уже вовсю зацветали кусты во дворах… «Ни фига себе» – мелькнуло в моей голове.
Третье – впервые организаторы концерта встречали меня на авто… «Как удобно» – привиделось бегущей строкой в моих сонных глазах…

Конечно же, стоит назвать людей, которые помогли мне открыть для себя Калининград. Это Галина Сергеева и Юрий Лысенко. Они “держали в руках” бардовское движение региона и спасибо им за это.

«Балтийская ухана»

Ухана – это, насколько я знаю, производное от слова Уха. И может создаться впечатление, что ухи на этом фестивале немеряно. Может быть и так, но, признаться, за все годы я ни разу там не видел ритуальных танцев вокруг котлов, восхваляющих небеса, ниспославшие сие великолепное кушанье. Уха отошла на второй план.

Однако это не помешает мне сказать несколько тёплых слов в адрес «Балтийской уханы». Черкну, буквально, пару строк.

Мало того, что калининградские зрители – это венец желаний, так ещё и природа тут… Просто чудо. Несколько лет «Балтийская ухана» проводилась на «Балтийской косе». Сама по себе коса – удивительное чудо природы, – так тут ещё и море, янтарь, барды, песни… Хорошее было время. Жаль, что «Ухана» переехала. На новом месте всё то же море и янтарь, всё те же люди, но былого ощущения праздника уже нет.

На пароме

Добираться на фестивальную поляну нужно было паромом из Балтийска. Паромы бывали разные – правильные и неправильные. “Правильный” – это тот, что ходит там ежедневно. Он предназначен для перевозки как людей так и машин. “Неправильный” – это тот, который вовсе не паром. Это может быть какой-то военный катер, или нечто, на чём высаживалась американская пехота в Нормандии в 1944г. Когда “правильный” паром ломался, или слишком много народу пёрло на косу, желая приобщиться к авторской песне, – в помощь пускался “неправильный”. Для сухопутного человека любое судно – экзотика, однако куда интереснее было выйти в море на “правильном” пароме.

Уже сама по себе переправа придавала волнительную торжественность, особую значимость предстоящему событию. Проходила она очень забавно – шумно и с матерком. Ещё бы – разве можно без эмоций руководить погрузкой сотен человек и десятка машин на крошечную палубу? Разумеется, нельзя. А ведь потом ещё предстояла разгрузка… Машинки, со сложенными зеркалами, тёрлись друг о друга, царапались о выступы и стены парома, капитан кричал в свою громогласную «кричалку» на водителей, на своих матросов, на весь этот бардовский слёт с его высокой поэзией.. А безлошадные пассажиры, улыбаясь, наблюдали за всем этим сверху. Ну, разве не почувствуешь в такой суете приближение праздника?

Только в первый свой визит на Ухану я приплыл не на пароме.

Не на пароме

Долгие годы Балтийск был закрытым городом. Чтобы попасть на фестиваль, нужно было заранее, дня за три до начала, быть внесённым в нужные списки. Согласно этим спискам на КПП плотными тётеньками в фуражках сверялись лица бардов с изображениями в паспортах. Если ты в списке и документ у тебя в порядке – проезжай. С белорусами у них нерушимая дружба и международных конфликтов никогда не возникало. Но вот, как-то так получилось, что меня забыли внести в списки. Просто забыли. И выяснилось это лишь в день начала фестиваля. Вот лажа-то… Понимая, что меня просто не пустят в Балтийск и, следовательно, я пролетаю с фестивалем, принимается решение использовать возможность другого пути. Пути морского. Я оказываюсь на небольшой яхте, идущей из Калининграда на косу, минуя все посты. Это было здорово – море, ветер, парус… Традиционная стопка самогона, для идущих в море… Бесконечная жёсткая качка с неотъемлемым креном то влево, то вправо… В утробе яхты можно было укрыться от ветра, сидя на чём-то вроде лавочки, и посмотреть вдаль во что-то, вроде окошка. К моему удивлению и радости на яхте была газовая плитка. Крепилась она на специальных шарнирах, которые допускали некоторое её покачивание, но удерживали уровень, чтобы суп из кастрюли не проливался. И суп не пролился. И был он великолепен. В добавок ко всему, мне было приятно чувствовать себя контрабандой.

А история о неразорвавшейся бомбе… О, это просто шедевр.

На косе, на берегу моря, находятся старые немецкие оборонительные бетонные постройки. Что-то вроде большой каменной коробки с дыркой сверху. Говорят, что они предназначались для пушек. Пушек, естественно, там нет, а вот дырки остались. В диаметре они были около метра и, естественно, являлись воротами для всякого хлама. А вот в одной из этих дырок долгие годы что-то торчало. Никто не придавал значения – подумаешь, хреновина какая-то. Приехав на очередной фестиваль и, первым делом поспешив поздороваться с морем, я вдруг заметил лежащие на берегу в неприглядном беспорядке огромные бетонные глыбы. «Что это?» – спросил я у хозяев фестиваля. Оказалось, что этими глыбами были остатки одного из бетонных сооружений. А та хреновина, которую многие лета видели все, кроме сапёров, – килем кверху застрявшая авиабомба. Достать её не представлялось возможным, вот и решили взорвать.

А история с числом тринадцать…

А история “Баран фестиваля”…

Нет, хватит. И так уж размахнулся я с жизнеописанием. А хотел-то всего лишь пару строчек черкнуть…

А всё потому, что Калининград – это особое место на планете.

Калининград – особое место в моей жизни.